Гражданин Галактики - Страница 6

Сначала внешность Торби великолепно подходила для этого ремесла: маленький, голодный, покрытый царапинами, – этого было достаточно. К сожалению, скоро он стал выглядеть лучше. Бэзлим исправлял это гримом, искусно имитируя тени под глазами и впалые щеки. Ужасный на вид кусок пластыря, приклеенный к бедру, создавал видимость шрама вместо заживших ссадин; сахарная вода делала пластырь привлекательным для мух, – люди отворачивались, даже когда бросали монетки в миску.

Было бы нелегко скрыть, что теперь он не голо-

дает, но за год или два он сильно вытянулся и оставался худым, несмотря на горячую еду дважды в день и хорошую постель.

Торби как губка впитывал бесценные познания нищего. Джаббалпор, столица Джаббала и Девяти Миров, главная резиденция Великого Саргона, может похвалиться более чем тремя тысячами нищих, имеющих лицензии, и вдвое большим количеством уличных торговцев. Кабаков здесь было больше, чем храмов, а храмов больше, чем в любом городе Девяти Миров, плюс несчетное количество воришек, художников-татуировщиков, шарманщиков с обезьянками, проституток, взломщиков, подпольных менял, карманников, гадалок, грабителей, убийц и жуликов, Крупных и мелких. Обитатели города хвастались, что в пределах одного ли от пилона космопорта человек с деньгами может приобрести все, что существует в пределах исследованной части Вселенной, от звездного корабля до десятка зерен звездной пыли, от подмоченной репутации до одежды сенатора – вместе с самим сенатором в ней.

Строго говоря, Торби вовсе не являлся частью этого подпольного мира, так как он имел законный статус раба и узаконенную лицензией профессию нищего. Тем не менее в этом мире он жил. Он стоял на самой низшей ступени социальной лестницы.

Будучи рабом, он научился лгать и воровать так же естественно, как другие дети обучаются хорошим манерам, и даже гораздо быстрее. Но он открыл, что эти умения могут достигать высокого искусства на «дне» большого города. Когда он подрос, изучил язык и городские улицы, Бэзлим начал посылать его одного – выполнять поручения, делать покупки, а иной раз и попрошайничать в одиночку, в то время, как сам Бэзлим оставался дома. Так Торби «опустился до дурной компании», если можно опуститься еще ниже с самой нулевой отметки.

Однажды он вернулся с пустой миской. Бэзлим ничего не сказал, но мальчик сам объяснил:

– Пап, гляди, как здорово!

Из-под своих лохмотьев он вытащил красивый шарф и с гордостью развернул его. Бэзлим не улыбнулся и не дотронулся до шарфа.

– Где ты его взял?

– Я его слямзил!

– Это ясно. Но у кого?

– У одной леди. Симпатичная, красивая.

– Дай-ка мне взглянуть на метку. Мм-м… кажется, леди Фасция. Да, думаю, она красива. Но как же ты не попал в тюрьму?

– Ха-ха, папа, это так просто! Меня Зигги научил. Он все эти штучки знает. Такой ловкий – видел бы ты, как он работает.

Бэзлим задумался: как обучить морали заблудшего котенка? Он не хотел приводить абстрактных этических доводов. В прошлом мальчика была пустота, и в настоящем – тоже ничего, что давало бы возможность беседовать с ним о таких вещах.

– Торби, зачем тебе менять профессию? В нашем деле ты платишь комиссионные полиции, делаешь взнос в гильдию, жертвуешь храму по святым праздникам – и никаких забот. Разве мы голодаем?

– Нет, пап, но погляди! Он же стоит почти стеллар!

– Я бы сказал – по крайней мере два. Но скупщик дал бы тебе два минима – и то, если б был в хорошем настроении. В миске бы ты больше принес.

– Ну… Я бы лучше этим занимался. Это так весело, не то что попрошайничать! Видел бы ты, как Зигги работает!

– Я видел Зигги за работой. Он искусен и ловок.

– Он лучше всех!

– И все-таки, я думаю – он бы работал лучше двумя руками.

– Ну, может быть, хотя тащишь-то только одной. Но он меня учит работать любой из них.

– Это хорошо. Тебе не помешает узнать, что когда-нибудь ты можешь остаться без руки, как Зигги. Знаешь, как Зигги потерял руку?

– Как?

– Знаешь, что с тобой сделают, если поймают? Торби не ответил. Бэзлим продолжал:

– В первый раз – отрубят одну руку. Вот во что обошлось Зигги обучение его ремеслу. Да, он ловок, поэтому до сих пор занимается своим прежним делом. А знаешь, что бывает, если поймают во второй раз? Не только вторая рука. Знаешь?

– Н-не совсем, – Торби сглотнул.

– Наверно, ты слышал, только не хочешь вспомнить, – Бэзлим провел большим пальцем по шее. – Вот что сделают с Зигги в следующий раз – его самого укоротят. Судьи его светлости считают, что мальчишка, который не может понять с первого раза, не поймет и со второго, так что они просто его укорачивают.

– Но, пап, меня же не поймают! Я буду ужасно осторожен… как сегодня, обещаю!

Бэзлим вздохнул. Мальчишка считает, что с ним ничего подобного случиться не может.

– Торби, принеси-ка свою купчую.

– Зачем, папа?

– Принеси.

Мальчик принес бумагу. Бэзлим внимательно прочел: «Ребенок мужского пола, зарегистрированный под номером ВХК 40367» – девять минимов, и все дела! Он взглянул на Торби и с удивлением отметил, что теперь он на голову выше, чем в тот день.

– Дай мне перо. Я хочу тебя освободить. Я давно собирался это сделать, но не было нужды спешить. Сделаем это теперь же, а завтра ты пойдешь в Королевский Архив и зарегистрируешься.

– Зачем, папа? – Торби разинул рот от удивления.

– Разве ты не хочешь быть свободным?

– Т-так… ну… папа, мне нравится принадлежать тебе.

– Спасибо, мальчик. Но это необходимо.