Гражданин Галактики - Страница 79

Но когда суд собирался рассмотреть эти бумаги, Брудер поклялся, что они пропали. Он получил приговор за неуважение к суду, отбыл наказание, и таким образом закрыл данный вопрос.

В результате Уимсби не владел больше акциями Марты и Крейтона Радбеков с правом решающего голоса, однако не владел ими и Торби, ему присудили только ту долю, которая отходила к нему по утвержденным завещаниям. Тем временем, Уимсби и Брудер оставались директорами «Радбек и Ассошиэйтс», а большинство директоров стояло за них. Торби даже не допускали в здание фирмы, тем более в его контору.

Уимсби больше не вернулся в поместье Радбек; ему переслали его вещи. Торби поселил в комнатах Уимсби Гарша. Старик часто там ночевал: они оба были Очень заняты.

Гарш прежде всего сказал ему, что имеется девяносто семь исков за или против, проходящих судебную процедуру и приостановленных, относительно устройства его поместья. Завещание по сути оказалось простым: Торби назначался единственным наследником. Но были еще десятки мелких наследств: имелись родственники, которые могли бы получить что-то, если бы завещание было признано недействительным, снова подняли вопрос, на законном ли основании родителей Торби считают умершими; предположение «обычного несчастного случая» в разное время выдвигалось снова и снова против версии о смерти; ставилась под сомнение подлинность личности Торби. В этих перипетиях не появлялись имена ни Брудера, ни Уимсби; как истца всегда называли какого-то родственника или домочадца. Торби приходилось думать, что дядя Джек хотел всех осчастливить.

Единственный иск, который его огорчил, была просьба бабушки и дедушки Брэдли ввиду недееспособности, отдать его под их опеку. Доказательством того, что он не разбирается в сложных условиях жизни на Терре и не способен с ними справиться, послужило медицинское заключение, составленное во время пребывания его в гвардии, – доктор Кришнамурти утверждал, что он «потенциально неустойчив в эмоциях и не может быть ответственным за действия, совершаемые в состоянии стресса».

Гарш устроил ему освидетельствование для охочей за сенсацией публики у Генерального Секретаря Ассамблеи Гегемонии. Торби признали абсолютно здоровым. За этим последовала жалоба держателей акций, которые просили, чтобы Торби объявили профессионально неподготовленным к управлению делами «Радбека и Ассошиэйтс» в личных и государственных интересах.

Торби совсем доконали эти маневры: он находил, что быть богатым разорительно. Он весь был в долгах из-за налогов и выплат, да еще Радбек стоил денег, и он не мог должным образом поддерживать его; а между тем Брудер и Уимсби продолжали заявлять, несмотря на все подтверждения, что его личность сомнительна.

Но после утомительных дней суд тремя уровнями выше местного Радбекского отделения присудил Торби (лицу, подлежащему выполнять указания, отменить которые может только суд), – право распоряжаться акциями своих родителей до тех пор, пока не будет решена дальнейшая судьба их владений.

Торби созвал общее собрание акционеров по их инициативе, чтобы избрать новых членов правления.

Собрание проходило в зале фирмы Радбек, большинство держателей акций Терры присутствовали или хотя бы прислали доверенности. В последнюю минуту появилась даже Леда, весело крикнула:

– Хэлло, всем! – Потом повернулась к своему отчиму – Папочка, я получила извещение и решила посмотреть на эту забаву, так что вскочила в автобус и поехала. Я ничего не пропустила, нет?

Она смело посмотрела на Торби, хотя он был на возвышении вместе с членами правления. Торби почувствовал облегчение и боль; он не видел ее с тех пор, как они расстались в Сан-Франциско. Он знал, что у нее есть резиденция в Радбек-Сити и что она бывает в городе, но Гарш советовал ему не встречаться с ней.

– Мужчина дурак, если станет бегать за женщиной, когда она явно не хочет его видеть.

Так что он просто напомнил себе, что должен возместить ей те деньги, которые она ему одолжила, и как можно скорей.

Уимсби призвал собрание к порядку, объявил, что, согласно повестке, собрание изберет членов правления.

– Мы давно это откладывали по единодушному согласию. – Вам! – стукнул молоток. – Пусть же секретарь назовет кандидатуры на пост председателя правления. – На его лице появилась победоносная улыбка.

Эта улыбка тревожила Торби. У него были акции свои собственные и его родителей, около 45 процентов акций с правом голоса. Из имен, фигурировавших на процессах, и других косвенных источников, он считал, что у Уимсби около 31 процента таких акций. Торби нужно было собрать еще 6 процентов. Он считал с эмоциональным запалом «Радбека из Радбека», но не был уверен: если даже Уимсби нужно больше, чем в три раза по стольку «неопределенных» голосов… неопределенных для Торби, но они могли быть в кармане у самого Уимсби.

Но Торби встал и назвал себя, его акции давали ему такое право.

– Тор, Радбек из Радбека,

После этого пошло и пошло, снова и снова – пока не назвали Уимсби. Других кандидатур не было.

– Секретарь будет вызывать по списку, – известил Уимсби.

– Называйте количество голосов согласно доле в акциях, плюс голоса по доверенности. Клерк будет отмечать номера серий. Тор Радбек… из Радбека.

Тор использовал все свои 45 процентов, потом сел, чувствуя себя очень усталым. Он вытащил карманный калькулятор. 94 тысячи паев с правом голоса, он не мог доверять себе. Секретарь прочитал, клерк зарегистрировал. Торби нужно было набрать 5637 голосов, чтобы победить сразу же. Он начал медленно подсчитывать: 232, 906, 1917 – некоторые прямо, другие по доверенности. Но и Уимсби набрал голоса. Некоторые отвечали: